Два рисунка тушью.
Несколько быстрых взмахов кисти и на листе бумаги начала проявляться стрекоза. Ее брюшко прижалось к длинному тонкому стеблю травы, согнувшемуся под тяжестью насекомого. Теперь крылья. Когда рисуешь тушью что-то исправить практически невозможно. Художник мысленно наметил контуры. Он взял широкую кисть и чуть смочил ее тушью. Задержав дыхание, выверенными безупречными движениями он нанес на бумагу несколько мазков и у стрекозы появились полупрозрачные крылья с бликами от солнца. Порыв ветра слегка растрепал их, но стрекоза держится цепко. Острым кончиком самой тонкой кисти художник прорисовал лапки насекомого. Выпрямив спину, он посмотрел на рисунок и улыбнулся. За тридцать лет занятий каллиграфией и живописью его рука научилась опережать мысль. Бывало, еще не успеешь подумать как там и что, а кисть уже сама выводит рисунок.
( дальше... )
Несколько быстрых взмахов кисти и на листе бумаги начала проявляться стрекоза. Ее брюшко прижалось к длинному тонкому стеблю травы, согнувшемуся под тяжестью насекомого. Теперь крылья. Когда рисуешь тушью что-то исправить практически невозможно. Художник мысленно наметил контуры. Он взял широкую кисть и чуть смочил ее тушью. Задержав дыхание, выверенными безупречными движениями он нанес на бумагу несколько мазков и у стрекозы появились полупрозрачные крылья с бликами от солнца. Порыв ветра слегка растрепал их, но стрекоза держится цепко. Острым кончиком самой тонкой кисти художник прорисовал лапки насекомого. Выпрямив спину, он посмотрел на рисунок и улыбнулся. За тридцать лет занятий каллиграфией и живописью его рука научилась опережать мысль. Бывало, еще не успеешь подумать как там и что, а кисть уже сама выводит рисунок.
( дальше... )